IX.

Последние дни и кончина о. Иоанна

ОЛЕЗНЬ о. Иоанна особенно усилилась с 17 декабря. В этот день он пожелал прокатиться. Кучера дома не оказалось, и батюшка поехал на извозчике. Очутившись на свежем воздухе, о. Иоанн задремал.

       Во время этой дремоты он сильно озяб и так ослабел, что не мог даже сказать извозчику везти его домой. Извозчик, не слыша приказания возвращаться, возил больного пастыря по всему городу. Когда же он, наконец, привёз его домой, то о. Иоанн был в таком состоянии, что его пришлось внести в дом на руках. На минуту он очнулся и сам заплатил извозчику 6 рублей.

       Окончательно же больной пришёл в себя и отогрелся только через несколько часов. Он перекрестился, выпил немного кофе, но отказался от всякой пищи. Несмотря на крайнюю слабость, батюшка в этот день собственноручно приобщил Св. Таин явившегося к нему генерала Иванова.

       На другой день больному стало значительно хуже. Он просил придти к нему со Св. Чашей пораньше, часов в 6 утра, сам вышел из спальни навстречу священнику, надел епитрахиль, исповедался и причастился.

       — А завтра вы уже одной Кровью напутствуйте меня, грешного,— сказал он священнику.

       В пятницу, 19 декабря, духовник пришёл опять в 6 часов утра со Св. Дарами и нашёл о. Иоанна сильно ослабевшим. Но, тем не менее, он встал с кровати, надел епитрахиль и с полным сознанием и живой верой приобщился Таин Христовых.

       — Завтра пораньше приходите,— сказал он снова священнику на прощание.

       В этот день в Кронштадт прибыли: игуменья Иоанновского монастыря мать Ангелина, игуменья Вауловского монастыря мать Евпраксия и казначея Анна Лежоева. Батюшка очень обрадовался их приезду, сделал им наставление и приказал служить молебны.

       Мать Ангелина попросила у него благословения освятить храм-усыпальницу при Иоанновском монастыре. Храм этот был давно готов, но ещё не освящён.

       — Да, да, освятить,— сказал батюшка и поднял руку в знак благословения ¹.

       По просьбе престарелой и больной супруги о. Иоанна Елизаветы Константиновны, священник Орнатский остался ночевать в квартире больного. Тут же находились родственники о. Иоанна — Шемякины и прислуга батюшки, которые не отходили всю ночь от постели умирающего.

       Ещё до наступления ночи, в 7 часов вечера, из Петербурга приехали нотариус, свидетели и доктор. Составили завещание и прочли его о. Иоанну, но подписать его он не мог уже от слабости, а поручил это сделать своей письмоводительнице Перцовой.

       После этого стали приходить к больному близкие родственники и друзья. Больной сидел в кресле, мало говорил и как бы дремал с закрытыми глазами. Пищи не принимал никакой уже несколько дней и пил только Св. воду из пустыни Серафима Саровского и миндальное молоко.

       Навестить болящего пришёл между прочими и ключарь собора о. Попов. Батюшка принял его необыкновенно ласково и любовно и поцеловал у него руку. Это так сильно взволновало последнего, что он заболел.

       После 12 часов ночи батюшке стало очень плохо. Видимо, он сильно страдал, потому что из уст его по временам вырывался тихий стон. От всякой врачебной помощи о. Иоанн отказался, и окружающие ничем не могли ему облегчить страданий. Несколько раз его укладывали в постель, но, пробыв в ней несколько минут, он начинал просить, чтобы его снова посадили в кресло. До часу ночи он оставался в кресле, сидя больше с закрытыми глазами.

       Где были в это время мысли страдальца-пастыря — неизвестно. Может быть, он в последний раз молился тою умною молитвой, которой предавался так часто, возвращаясь, измученный дневными трудами, в Кронштадт ночью?

       Во втором часу ночи о. Иоанн дрожащей рукой сделал знак, что желает встать. Его подняли, но так как больной не мог стоять на ногах, опять уложили в постель. Видя тяжёлое положение болящего, окружающие его родственники и друзья послали просить начать пораньше обедню, которая и началась в 3 часа утра. Около четырёх часов священник Аржановский и соборный священник Петровский прибыли со Св. Дарами. О. Иоанн в последний раз причастился Св. Крови. После причастия он сам отёр уста свои и некоторое время был покоен.

       — Душно, душно мне! — произнёс он чрез некоторое время и знаками просил освободить его от лишней одежды. Когда с него сняли тёплый подрясник, батюшка впал в забытьё. Дыхание было спокойное, но становилось тише и тише.

       Священник Орнатский стал читать канон на исход души, а затем отходную. Когда, окончив её, он подошёл к одру умирающего, то увидел, что о. Иоанн лежит неподвижно, со сложенными на груди руками. Еле заметные вздохи чуть-чуть колебали ещё грудь, и, наконец, великий пастырь совершенно спокойно предал Богу свой дух. Глаза его, закрытые до сего времени, чуть-чуть приоткрылись, и из них показались чистые, как хрусталь, слезинки.

       Это были последние слёзы страдальца-молитвенника, которыми он как бы попрощался с вверенной ему паствой.

       В это время у одра почившего находились, кроме о. Орнатского, Шемякины, В. Перцова и кухарка Евдокия, 80-летняя старушка. Сдерживаемые доселе слёзы и рыдания вырвались теперь у очевидцев великого таинства смерти праведного человека. Весть о его кончине с быстротою молнии стала передаваться из уст в уста.

Примечания:

1. Освящение нового храма-усыпальницы было совершено 21 декабря, на другой день после смерти о. Иоанна.