I.

Жизнеописание о. Иоанна

АЛЕКО на северной окраине нашего отечества, в Архангельской губернии, Пинежском уезде, раскинулось большое село Сура. На самом краю села, много лет тому назад, одиноко стоял небольшой домик сельского дьячка Ильи Сергиева. Семья у него была очень большая, а достатки очень скудные, так что обитателям маленького домика часто приходилось переносить дни большой тесноты и недостатков, граничащих с нищетой.

       Единственно чем была богата семья дьячка Сергиева, так это внутренним миром и согласием, царившими в ней, да крепкой верой в Божие милосердие. Илья Сергиев самым добросовестным и ревностным образом исполнял свои обязанности служителя церкви и не покладая рук работал, чтобы увеличить хотя немного скудный доход и добыть хлеб на пропитание своим многочисленным детям. Жена его, простая женщина, но крепкая хранительница преданий св. Церкви, была настоящей помощницей своему мужу в его тяжёлой, трудовой жизни.

       В этой-то простой, но благочестивой и истинно христианской семье, в 1829 году, 19-го октября родился ещё один мальчик. Ребёнок был до такой степени слаб и хил, что отец поспешил окрестить его в тот же день, дав ему имя Иоанн. Имя это было выбрано родителями потому, что в день рождения мальчика праздновалась память преподобного Иоанна Рыльского.

       Но маленькому Иоанну не суждено было умереть. Крепкая верой молитва его родителей дошла до Бога, который «врачует немощного». Мальчик окреп, поправился здоровьем и стал расти к большой радости своих родителей. Когда ему исполнилось четыре года, мать научила его первым молитвам, а отец стал брать с собой в церковь к службам.

       «Иванушка», как называли его семейные и односельчане, с самых юных лет казался каким-то особенным, не похожим на других детей. Будущий великий молитвенник земли Русской, её слава и гордость — рос среди суровой природы и поражающей бедности домашней обстановки. Кроткий и богобоязненный, он был всегда сдержан и молчалив. И только в церкви, во время богослужения оживлялось его детское лицо, а глаза сияли глубоким осмысленным блеском.

       Глядя, как Иванушка, притаившись где-нибудь в уголке еле освещённого клироса, подняв сияющие радостью глаза к образам — лепечет едва вытверженные по указаниям матери молитвы — уже тогда можно было предсказать, что это не простой ребёнок, а избранный сосуд Божий, посланный в мир на радость и утеху всем страждущим и грешным.

       Простой русский народ понял это своим чутким сердцем уже тогда. Жители села Суры заметили, что дьячков сын какой-то особенный, часто наблюдали за ним, как он молится, и вот, бывали случаи, что ребёнка просили «помолиться», если у кого случилась какая беда. Пропала лошадь у мужика, он тужит, тужит и начинает просить «Иванушку».
       — Помолись, милый, твоя молитва угодна Богу.
       И ребёнок молится о пропавшей лошади, лошадь находится, а к мальчику уже обращается другой:
       — Иванушка, помолись, у меня старуха занемогла.
       Снова Иванушка молится, и старуха выздоравливает.

       Шестилетним мальчиком принялся Иванушка за грамоту. Первым учителем его был родной отец. Вследствие ли того, что преподавание было неправильно, или же мальчик не отличался понятливостью, грамота давалась ему с большим трудом. Это его сильно огорчало и вот, в своём первом настоящем горе, Иванушка прибег с молитвой к Богу.

       Как и какими словами молился он — это тайна между ним и Богом, но в одну из ночей мальчик проснулся при необыкновенно ярком свете в комнате. Вскочив с постели, он увидал сияющего небесным светом Ангела, который объяснил испуганному ребёнку, что он его Ангел Хранитель, посланный Богом в ограждение его от всякого зла и напастей.

       Вскоре начал Иванушка ходить в свою сельскую школу. И здесь, как и дома, учение шло с большим трудом, но мальчик преодолевал его, как мог, прилагая всё усердие и все старания. Главным образом он прибегал за помощью к Богу. Часто можно было видеть его стоящим на коленях у порога церкви, которая находилась по пути в школу.

       В эти годы умер его отец, оставив вдову с большой семьёй в самой крайней нужде. Пришла пора отдавать юного Ивана в духовное училище в город. Мать собрала последние крохи, снарядила сына и, со слезами благословив его, отпустила в далёкий путь. Мало радости видел Иван Сергиев на родине: нужда теснила его детство, однообразная, пустынная местность вокруг родного села не веселила детского взора, но с тяжёлой скорбью на сердце расставался он с невесёлой родиной. Он сердечно любил своих родных, любил своё село, церковь, видевшую его первые молитвенные слёзы, любил бесконечный простор полей и бедную растительность своего садика.

       Первое время пребывания в Архангельском духовном училище юному Ивану Сергиеву было очень трудно. Его малоуспешность в учении приписывалась учителями лености и нерадению, и они строго взыскивали с него. Товарищи осыпали его насмешками и потешались над его незнанием. Мальчик был страшно одинок, и не к кому ему было обратиться за советом и лаской. Вдали от родных и дома, среди враждебной и суровой обстановки училища, всякий другой бы заскучал и упал духом. Но Сергиев знал, что у него есть Заступник и Покровитель, Который и пожалеет, и приласкает его в минуты скорби.

       Этот заступник был Бог, и к нему-то с пламенной молитвой обращался ежедневно бедный мальчик. Часто ночью товарищи заставали его на холодном полу, на коленях, молящимся перед маленьким образком — благословением матери.

       Мог ли оставаться тщетным призыв чистого, детского сердца перед Тем, Кто сказал: «Просите и дастся вам»? Однажды после обычной ночной молитвы мальчик почувствовал, как будто завеса спала с его очей, и сознание прояснилось. С этого дня учение стало даваться ему легче, и вскоре он сделался одним из лучших учеников школы.

       Быстро и незаметно прошло несколько лет, и юноша Иван Сергиев поступил в Архангельскую духовную семинарию. Здесь он вначале испытал многие неприятности от товарищей, в особенности от певчих архиерейского хора, в который вступил.

       Странно, что при необыкновенной кротости юного Сергиева, его недолюбливали товарищи и даже причиняли ему неприятности. Но его не любили как раз за то, что он был так непохож на остальных, что он был сдержан, замкнут в себя и сторонился товарищей. Его достоинства как бы подчёркивали их недостатки.

       В 1851 году Иван Сергиев с успехом окончил семинарию и был послан, как первый ученик, в Санкт-Петербургскую духовную академию. Очутившись, после однообразной и серенькой провинциальной жизни, в совершенно иной обстановке, в столице — молодой человек остался верен себе. Ни общество, ни товарищеские забавы и затеи не привлекали его. За все четыре года пребывания в академии Иван Сергиев, по свидетельству товарищей, проходивших с ним вместе курс, ни разу не был в театре, ни разу не посетил ни одной вечеринки. Как и в детстве — скромный и тихий, он сторонился от всяких развлечений, проводя всё свободное время за чтением книг, нужных для писания заданных сочинений. По-прежнему он был набожен, не пропускал ни одной церковной службы, а по вечерам, вернувшись после молитвы в спальню, когда товарищи уже спали, долго ещё молился пред иконой своей возле кровати, как бывало в детстве.

       А из дому шли всё тяжёлые вести. Мать его с семьёй страшно бедствовала. Во что бы то ни стало желая помочь матери, Иван Сергиев выхлопотал себе место письмоводителя в канцелярии академии и стал посвящать этому занятию весь свой досуг. За труд он получал 10 рублей в месяц, и эти деньги целиком посылал матери.

       Так протекли годы учения. Курс академии был окончен блестяще, и перед молодым человеком сам собой возник вопрос: куда идти? что делать дальше? По своим личным наклонностям и расположению его более всего влекло в монастырь, или идти куда-нибудь миссионером в языческую страну. Но он не хотел решать такого важного вопроса один, своей волей; как всегда, так и теперь он обратился к Богу и молился: «Скажи мне, Господи, путь, в онь же пойду!»

       И вот, он видит странный сон: будто бы он в священническом облачении служит обедню в Кронштадтском Андреевском соборе. Надо заметить, что в Кронштадте Иван Сергиев никогда не был раньше.

       Приняв этот сон за откровение от Бога и указание пути, он остался временно при академии, отказываясь от всех предлагаемых ему преподавательских и других должностей, в надежде получить священство.

       Надежда его не осталась тщетной: вскоре студенту Сергиеву предложили место священника Андреевского собора в Кронштадте, после скончавшегося недавно протоиерея о. Несвицкого. Под впечатлением виденного вещего сна, молодой человек, ни минуты не колеблясь, согласился: он женился на Елизавете Константиновне, дочери покойного Несвицкого, и был 12 декабря 1855 года посвящён епископом Христофором в священники, после чего тотчас же занял место при Андреевском соборе. Здесь в течение 53 лет и прошла вся его деятельность, создавшая ему неувядаемую славу.

       С этого времени начинается его великий подвиг служения Церкви и народу и полагается начало высокой христианской миссии, которую он так стойко нёс и свято исполнял до самой кончины.

       С этого времени начинается дивный труд того, кого вскоре узнала не только вся Россия, от богатых дворцов до курной избушки, но и весь мир.

       С этого времени вышел на ниву «делатель добрый», которого мы не теперь только, а ещё задолго до его кончины называли просто: Иоанн Кронштадтский, точно так же, как просто называем: Сергий Радонежский, Димитрий Ростовский и других святителей земли Русской.

————