IV.

Проповеди и поучения

АК проповедник о. Иоанн представлял собой явление единственное, исключительное. Его широкая проповедническая деятельность началась с 1880 года, когда он был назначен вести катехизические беседы.

       Если оценивать проповеди о. Иоанна с точки зрения семинарской учёности, то о них многого не скажешь. Известен, между прочим, случай, когда, желая помочь одному семинаристу, батюшка написал за него сочинение-проповедь, а учитель, не зная настоящего автора этого сочинения, поставил семинаристу двойку. Когда учителю впоследствии сказали, в чём дело, он выразился так: «Чтобы понять всю ценность проповеди о. Иоанна, её надо слышать из уст его самого».

       Отчасти он был прав, так как Кронштадтский батюшка был проповедник совершенно особенный. Было у русской церкви и есть и теперь много замечательных проповедников, но ни одного из них нельзя сравнить с о. Иоанном по силе влияния его на сердца слушателей. В его речах мы не найдём ни высокого стиля, ни строгой логической последовательности, ни искусного построения отдельных частей. Он не берётся за решение философско-религиозных вопросов, не ищет красивой формы, не гонится за образностью. Особенностью его проповедей были: глубокая вера в истинность исповедуемого учения, задушевность, теплота чувства, искренняя любовь к человеку.

       Народ, который слушал этого проповедника, который знал, кто такой этот проповедник, знал, что слова его не расходятся в жизни с делом — до глубины души проникался этой простой проповедью. Слова Кронштадтского батюшки укрепляли малодушных, успокаивали колеблющихся, вносили свет и надежду в измученные сердца, указывали истинный путь к Богу.

       Поразительно влияние слов о. Иоанна на души заблудшие и порочные. Пьяница, прелюбодей, вор — не могли устоять перед силой его слова, перед обаянием его взгляда. Он умел находить и затрагивать самые тайные струны человеческой души, скрытые под слоем порока и кажущейся духовной окаменелости. Скажет о. Иоанн несколько слов, кажется, самых обыкновенных, которые можно услышать из уст любого священника — но от этих слов смягчается и раскрывается самая чёрствая душа и находит в себе силы для новой жизни.

       В чём же обаяние слова о. Иоанна?

       В том именно, что слова эти шли от чистого, как кристалл, сердца, покоились на основе горячей веры в Бога и — вели к Богу. В том, что в голосе, которым произносились эти слова, слышалась бесконечная любовь и жалость ко всякой душе страждущей и заблудшей, что любовь эта отражалась в голубых глазах пастыря и передавалась собеседнику. О. Иоанн спасал тем, что звал к новой жизни — своим личным примером.

       Можно себе представить, как действовали его беседы и поучения на детей учеников в тех школах, где он был законоучителем. Нежно и глубоко любя детей, он находился здесь в своей любимой сфере и предавался делу воспитания юных душ с жаром, свойственным его высокой душе. Ни одно движение детского сердца, доброе или злое — не ускользало от его внимания. Лаской и убеждением вёл он за собою детей, но когда случалось ему встретиться с испорченностью, упорством — он делался строг, требователен, подчас даже резок.

       Однажды на уроке закона Божия, при разборе первого члена Символа Веры, один ученик вдруг дерзко заявил, что он не верит в Духа Святого. В классе воцарилась мёртвая тишина.
       — Безбожник! Изувер! — закричал резко о. Иоанн, пронизывая ученика огненным взглядом.— Ты не боишься, что Господь лишит тебя языка за твоё юродство? Кто произвёл тебя на свет?
       — Отец и мать,— ответил глухим голосом юноша.
       — А кто произвёл самый свет? Кто создал всё видимое и невидимое?
       Ученик молчал.
       — Молитесь, дети,— обратился тогда батюшка ко всему классу,— молитесь со всем усердием и верой!

       После урока о. Иоанн взял свободомыслящего ученика и увёл его в учительскую. О чём он с ним говорил, неизвестно, но юноша вышел сильно взволнованным и навсегда другим.

       Проповедь о. Иоанна была всем доступной и понятной, так сказать, общенародной; в этом, между прочим, заключается её достоинство и сила.

       — Все мы грешные...— начинает он проповедь, оглядывая своими кроткими глазами несметную толпу народа, переполнявшую храм. В выражении его глаз видна неизъяснимая доброта и ласка, которыми до краёв полна его чистая душа.
       — Ой, нет, батюшка! Ты у нас святой! — раздаются нервные женские голоса из середины толпы.
       — Молчать! — грозно и резко останавливает батюшка эти возгласы.— Сказано, что все мы — грешные...— и т.д.

       А тысячная толпа не сводит с него глаз, жадно ловит каждое слово, каждый звук его голоса, и сердца тают, смягчаются, делаются восприимчивыми к добру и раскаянию.

       В эти годы слава о. Иоанна достигла наивысшей точки. Он путешествует по России, по Волге. Всюду ему устраивают торжественные встречи, всюду гражданские и военные власти, всюду несметные толпы народа.

       Вот стоит он, в одно из своих путешествий по Волге, на верхней палубе парохода и смотрит вниз, на толпу народную, ласковым и властным, радостным взором. Глаза о. Иоанна, ярко-голубые, смотрят на людей, по выражению Спинозы: «Не затем, чтобы осмеять, оплакивать, презирать, а для того, чтобы понять». Глаза его действительно видят то, что для других остаётся тайной. Но это не всё! Глаза его изобличают необыкновенную энергию воли, благодаря которой распространяется свет Христовой любви через моря и земли и победоносно отражает тёмные силы. Глаза Кронштадтского пастыря жалеют, любят и молятся. Он стоит и смотрит на народ, глядит ему прямо в душу, подчиняет себе, зовёт за собой. Толпа смотрит на него с радостью, восторгом, умилением. У многих льются по щекам слёзы. Отчего? Кажется, будто эти люди нашли что-то знакомое, родное, до сих пор затаённое на дне души каждого; не у себя нашли они это, а в другом, но это всё равно. Они только чувствуют, что человек может быть велик, прекрасен, и вот этот человек стоит перед ними. Тот человек, который совместил в себе, воплотил высокий идеал русского народа, выражающийся в бесконечной кротости и смирении, простой, горячей вере в Бога и в молчаливом подвиге служения родине и ближнему.

       Поучения и слова, которые говорил о. Иоанн при всяких случаях, имели неотразимое влияние на слушателей, хотя, опять-таки, о. Иоанн говорил всегда очень просто. Приводим несколько отрывков из его беседы с духовенством, бывшей в гор. Сарапуле Вятской губ.

       Беседа происходила в зале местного духовного училища, где собралось многочисленное духовенство. При появлении дорогого всем «батюшки» в сопровождении Владыки, сонм присутствующих пропел стихиру: «Днесь благодать Св. Духа нас собра»..., во время пения которой о. Иоанн прошёл в училищный храм; вернувшись в зал, он пригласил всех присутствующих сесть к столу.

       — Мне весьма приятно видеть вас здесь,— начал батюшка, — и побеседовать с вами, приятно потому, что ваше многочисленное собрание явно показывает, что между нами существует общение, взаимная любовь, а, по словам псалмопевца, «добро жить братии вкупе». При взаимном общении даже трудная работа делается легче и идёт успешнее. Благодарю вас за это взаимное общение; особо благодарю тех, кто сослужил мне сегодня при совершении Литургии. Вероятно, очень многие из вас задают себе вопрос, как я имею дерзновение обращаться к Богу за такое множество людей, особенно страждущих, и ездить по всей России? Без сомнения, дорогие отцы и братия, я не решился бы сам на такое важное и великое дело без особого на то указания Божия. Вот послушайте, что я вам расскажу о себе:
       Всем вам, вероятно, известно, что родился я в Архангельской губернии, а курс окончил в Петербургской Духовной Академии. Непосредственно по окончании Академии я поступил на настоящее место, в гор. Кронштадт —священником к Андреевскому собору. Город этот военный: здесь на каждом шагу встречаешь военных, матросов, мастеровых из гавани и проч. Матросы, большую часть времени проводящие в море, на своих судах, попав на берег, стараются использовать своё свободное время во всю ширь, получить как можно больше удовольствий. Поэтому здесь всегда можно было встретить на улицах пьяных и слышать о многих безобразиях. С первых же дней моего служения моё сердце стало болеть при виде такой нехорошей, греховной жизни, и естественно явилось твёрдое намерение как-нибудь исправить этот пьяный, но хороший по своей душе, народ. Особенно тяжело было видеть пьяных утром при возвращении домой после Литургии. Поэтому я начал как можно чаще обращаться к ним со словом обличения, увещания и вразумления, убеждая их бороться с пороком и хотя утро, на первых порах, проводить в трезвости.

       Далее, рассказав, каким образом, по настоянию одной благочестивой женщины, он в первый раз решился молиться об исцелении больного, и, как затем случаи эти стали повторяться всё чаще и чаще и его стали приглашать к больным и в Кронштадте, и по всей России, о. Иоанн продолжает:

       — Для посещения болящих езжу по просьбам их по всей России. Бывали случаи, когда просили меня изгонять бесов, и бесы повиновались и выходили из людей по моей молитве. Но были и такие случаи, когда мои старания не увенчивались успехом,— бесы не выходили. Правда, бесы эти заявляли о себе, что они самые жестокие, самые упорные... И мои усилия в этих случаях потому не увенчались успехом, что я сам был недостаточно подготовлен, не держал строгого поста, а, по словам Самого Иисуса Христа, «сей род ничимже исходит, токмо молитвою и постом», или недостаточно времени уделял данному лицу. При моих разнообразных многочисленных трудах мне не приходится уделять много времени одному лицу, так как ожидающих моей молитвы и благословения было всегда множество. А так как при настоящей моей жизни мне постоянно приходится быть в мире, посещая дома людей всякого звания и состояния, где предлагается угощение, которое мне часто приходится принимать, чтобы отказом не огорчать предлагающих с любовью, то, естественно, мне не представляется возможности держать строгий пост. Вообще, в своей жизни я не брал на себя никаких особенных подвигов, не потому, конечно, что не считаю их нужными, а потому, что условия моей жизни не позволяют мне этого, и я никогда не показывал себя ни постником, ни подвижником и т.д., хотя ем и пью я умеренно и живу воздержно.
       Враг рода человеческого с первых же дней моего служения стал подвергать меня различного рода искушениям. Прежде всего, он стал внушать мне безотчётный страх при совершении молитвословий и таинств, особенно таинства Св. Крещения и Божественной литургии, а потом стал колебать меня мыслью. Тогда я понял, что лишь постоянным и непрестанным наблюдением за собой и непрестанной молитвой я могу бороться с тайным и неусыпающим врагом. Я стал стараться сколь возможно глубже познать самого себя, т. е. познать свою душу, свою природу, свои недостатки. Чтобы это наблюдение за собою было постоянным, я начал вести дневник.
       По временам, перечитывая свой дневник и как бы оглядываясь назад на себя, видишь отчётливо, вперёд ли идёшь, или же остановился в своём движении или даже назад подался. Поэтому ведение дневника я считаю настолько важным, что стараюсь ни одного дня не пропустить без записи хотя бы самой краткой заметки. Всегда следя за собою и всё более и более познавая себя, познаёшь и свою беспомощность во всех отношениях, без помощи благодати Божией, особенно в побеждении зла и чрез это приходишь к смирению, к покорности воле Божией, всегда и во всём благой и совершенной, а также поучаешься смотреть и на других людей с любовью, сочувственно, с готовностью всегда и во всём помочь им.
       Чтобы подавить в себе всё нечистое, худое и быть всегда готовым обращаться к Богу, я стараюсь всегда усиленно следить за своим сердцем и подавлять все нечистые желания сейчас же, как только замечу их. Главное здесь не давать греховному помыслу или чувству укрепиться в душе, овладеть, умом, сердцем и всем существом своим и поставить их на камне веры и заповедей Божиих. Когда нечистое желание или чувство только зарождается, тогда гораздо легче вырвать его и победить в себе, чем после того, как оно глубоко укоренится. Дело непрестанной внутренней борьбы с собой в начале очень трудно, так как это борьба с хитрым, коварным и опытным врагом — диаволом. Он употребляет всевозможные способы овладеть человеком и, поражённый в одном случае, сейчас же употребляет другой способ, более тонкий. Вот почему нужно непрестанно и весьма внимательно бодрствовать над собой.

       Здесь речь о. Иоанна была прервана одним из слушателей пастырей.
       — Научите нас, многоуважаемый батюшка, как поступать в тех случаях, когда все усилия отогнать от себя врага, победить его в себе не приводят ни к чему. Тогда невольно рождается уныние, воля слабеет, и руки опускаются при работе. Верный ли будет способ борьбы в этом случае, если стараться не обращать внимания на внушения врага, так сказать, плевать на него?

       О. Иоанн с живостью возразил:
       — Да, да, так и следует поступать: именно, нужно усердным призыванием имени Иисуса Христа, с тайным, глубоким покаянием низлагать тайных врагов, не обращать на них внимания, не заниматься ими и всё, внушаемое ими, считать за вредную мечту. Унывать же при сильных искушениях никогда не следует. Господь всегда близок к нам и готов по первому же призыванию имени Его защищать и прогонять борющих нас врагов невидимых. «Призови Мя в день скорби твоея,— говорит он через пророка,— и я избавлю тебя и ты прославишь Меня».

       — Позвольте ещё спросить Вас, батюшка: часто приходится переживать чрезвычайно тяжёлое чувство при виде торжествующего зла. Как и чем побеждать в себе этого рода уныние?

       — Действительно, чрезвычайно тяжёлое чувство испытываешь при виде торжествующего зла; подобное состояние и мне приходится переживать часто. И всего больнее здесь сознание, что и пастырская ревность здесь бессильна — часто приходится мириться... Утешение себе в этих случаях можно найти в сознании, что это явление лишь временное, допускаемое Промыслом Божиим с особыми, известными лишь Богу, целями, и что рано или поздно зло будет побеждено и будет торжествовать добро. И в этих случаях нужно подкреплять себя молитвою. Но ни на одну минуту не забывайте, как Господь многомилостив и скоропослушлив, что Он всегда приклоняет ухо Своё к молитве нашей и весьма быстро исполняет просьбы наши и помогает нам, если мы всецело предаёмся Его святой и совершенной воле.

       Обратившись к слушателям, о. Иоанн продолжал свою беседу.
       — Скажу вам всем, возлюбленные отцы, что молитва должна быть постоянным спутником нашим. И я всегда поддерживаю в себе постоянное молитвенное настроение: благодарю, хвалю и прославляю Благодетеля Бога на всяком месте владычества Его. Молитва — это жизнь моей души: без молитвы я не могу быть. Для поддержания в себе постоянного молитвенного настроения и общения с благодатию Божиею я стараюсь как можно чаще служить, по возможности ежедневно, и причащаться св. Тела и Крови Христовой, каждый раз почерпая в этом святейшем источнике богатые и могучие силы для разнообразных пастырских трудов.
       При своих молитвенных обращениях к Богу я употребляю молитвы, положенные в требнике. Эта книга представляет такое богатство, из которого каждый человек может почерпнуть всё нужное при своих многоразличных нуждах и молитвенных воздыханиях к Богу. Здесь святая Церковь, как человеколюбивая мать, старательно собрала всё, что необходимо нам в разных случаях жизни.
       Во время, свободное от богослужений и пастырской деятельности, я читаю Священное Писание Ветхого и Нового Заветов, особенно же св. Евангелие — это драгоценнейшее для нас благовестие о нашем спасении. При чтении я стараюсь вдумываться в каждый стих, в каждую фразу, даже отдельные слова и выражения. И тогда, при таком внимательном отношении к св. книге, как бы приподнимается покрывало: даже в отдельных выражениях св. Писания открывается богатство мыслей, такое богатство основоположений для проповедей, что никакому проповеднику не исчерпать этой глубины Божией. И когда приходится говорить проповедь, например, на дневное чтение свящ. Писания, то иногда не знаешь, какую мысль выбрать, которую предпочесть: так они назидательны. А как дивно раскрыта в писании душа человеческая! Кажется, нет ни одного душевного состояния, которое бы не нашло здесь себе отклика. При беглом же и недостаточно вдумчивом чтении Священного Писания это необъятное богатство его ускользает.

       Один из присутствующих обратился к о. Иоанну:
       — Вам, батюшка, при ваших постоянных разъездах по России и дома почти постоянно приходится служить всё с новыми лицами, причём случаются часто ошибки, замешательства среди сослужащих Вам. И Вы как будто не замечаете их; посмотришь — через минуту Вы уже снова в глубокой и сосредоточенной молитве. Скажите, пожалуйста, как и чем достигли Вы этого?

       — Только привычкою,— ответил о. Иоанн,— привычкою всегда молиться. Когда какое-нибудь состояние человека делается для него обычным, он очень быстро переходит в состояние. Так и я, усвоив себе привычку быть в постоянном молитвенном настроении, могу очень быстро сосредоточиваться в молитве.

       Собеседник продолжал:
       — Скажите, батюшка, какое молитвенное правило исполняете Вы пред совершением Литургии при своих многоразличных трудах, требующих от Вас времени и большого напряжения сил?

       — В данном случае я выполняю обыкновенное молитвенное правило, положенное Церковью для приступающих ко Св. Причащению, в случае же совершенной невозможности выполнить правило, по недостатку ли времени или по другим причинам, я правило сокращаю, но молитвы пред Св. Причащением прочитываю всегда неизменно. При этом я руковожусь тем соображением, что Богу от нас нужны и приятны не многочисленные слова и молитвы, а внимательное и усердное, от всей души приносимое, моление. Поэтому лучше малое количество молитв прочесть с полным вниманием и сердечным умилением, чем много с поспешностью и рассеянно. Но особенно сильно возвышает меня и молитвенно настраивает пред совершением Божественной Литургии чтение канонов на утрени. Каноны на утрени я всегда читаю сам. Какое богатство содержится здесь, какое глубокое содержание, какие чудные примеры горячей веры в Бога, терпения в скорбях, верности долгу в самых лютых мучениях предлагает нам здесь Церковь ежедневно! Чрез чтение канонов душа мало-помалу сама проникается высокими чувствами и настроением тех праведников, которых прославляет Церковь, живёт среди церковных воспоминаний и чрез то привыкает к церковной жизни. И я, можно сказать, воспитался в церковной жизни на этом чтении, почему и другим, кто истинно желает приобрести духовное богатство, советую обращать серьёзное внимание на чтение канонов по Октоиху, Минее и Триоди.
       И вам, дорогие отцы, скажу: стоит кому-либо из вас положить за правило ежедневное чтение канона, как он на себе испытает всё, что я сказал сейчас; при внимательном отношении к сему чтению он будет ежедневно подниматься в духовной жизни и расположит себя к подражанию тому угоднику или великому сонму угодников Божиих, которые будут ежедневно проходить пред его духовным взором.
       Вот, дорогие отцы и братия, я раскрыл пред вами свою душу, так сказать, показал физиономию своей души, чтобы вы видели, каким способом я достиг того, что вы во мне видите. Жизнь моя — это долгая, упорная и непрестанная борьба с самим собою, борьба, которую я веду и в настоящее время при постоянном подкреплении благодати Божией. И каждый из вас может достигнуть таких же результатов, если постоянно и упорно будет следить за собою с целью борьбы с своим ветхим человеком и с духами злобы, чтобы при помощи благодати Божией быть светильником, не под спудом горящим, но на свещнице. Искренно, от всей души желаю вам всем этого.
       Всё, что сказал я вам, сказал, не приготовившись заранее, а говорил лишь то, что мне Господь на душу положил.
       Благодарю вас за то любовное отношение ко мне, которое вы проявили во время кратковременного пребывания моего здесь, в вашем городе, и я очень доволен, что с благосклонного разрешения Владыки мне представилась возможность побеседовать с вами.

 ————